Sabır kelimesi

sabır -brı isim Arapça ṣabr
1. isim Acı, yoksulluk, haksızlık vb. üzücü durumlar karşısında ses çıkarmadan onların geçmesini bekleme erdemi, dayanç “Annem pek yorgun bir saatinde değilse bu tutturmalarıma sabır gösterirdi.” – A. Ağaoğlu
2. Olacak veya gelecek bir şeyi telaş göstermeden bekleme

Fakat söz konusu kelime Arapça farklı anlamlarda kullanılmaktadır.

Öğrencilerime Not: Arapça anlamlarını tespit etmek isteyen var mı?

Gustav Leberecht Flügel

(1802-1870) Alman şarkiyatçısı. Saksonya’nın Yukarı Lausitz (Haute-Lusace) bölgesinde Bautzen’de doğdu. Orta öğrenimi sırasında Grekçe ve Latince dersleri aldı. 1821 yılında Leipzig Üniversitesi’ne girerek burada Krug, Rosenmüller, Winer ve Winzer gibi ünlü ilim adamlarından teoloji, felsefe ve Doğu dilleri okudu. 1824’te üniversite eğitimini tamamladı. 1827’de Kraliyet Kütüphanesi’nde araştırma yapmak ve Hammer-Purgstall’in el yazmaları üzerinde çalışmak için Viyana’ya giderek iki yıl orada kaldı. Bu arada Macaristan ve Steiermark’a da (Styrie) geçti; ayrıca Berlin, Münih, Brunswick yakınlarındaki Walssenbüttel, Hannover, Göttingen, Cassel ve Frankfurt kütüphanelerinde de araştırmalar yaptı. 1829 Eylülünün sonlarında Paris’e gidip College de France’da Arapça ve Farsça kurslarını, Ecole Spéciale des Langues Orientales’de de Silvestre de Sacy’nin derslerini takip etti ve kütüphanelerdeki el yazmaları üzerinde çalıştı. 1830 yılında Saksonya’da Dresden’e gitti; 1832’de Meissen’e geçerek kraliyet kolejinde (Fürstenschule Saint-Afra) profesör oldu. 1838’de Silezya’ya ve ertesi yıl birkaç el yazmasını görmek üzere Paris’e, bir müddet İsviçre ve Münih’te bulunduktan sonra da 1840’da Viyana’ya gitti. Bu arada ağır bir hastalığa tutulması sebebiyle öğretim üyeliğinden istifa etti. 1850 yılında Münih, Saizburg ve Viyana’yı kapsayan uzun bir yolculuğa çıktı, bir süre de Steiermark’ta von Hammer-Purgstall’in Hainfeld şatosunda dinlendi. 1851, 1852 ve 1854 yıllarının yaz aylarında Viyana Kraliyet Kütüphanesi’ndeki el yazmalarının katologunu hazırladı. 1855’te Meissen’i terkederek Dresden’e yerleşti ve 5 Temmuz 1870 tarihinde orada öldü. Eserleri. 1. Der Vertraute Getährte des Einsamen in Schlagfertigen Gegenreden von Ettseâlibi aus Nisabur (Muħtaśar min Kitâbi Müǿnisi’l-vaĥîd fi’l-muĥâđarât li’ŝ-ŜeǾâlibî). Flügel’in Viyana’da 1829’da neşrettiği bu eser, Gildemeister’in de belirttiği gibi (ZDMG, XXXIV/ 1, s. 171-172) Seâlibî’nin Müǿnisü’l-vaĥîd’i değil Râgıb el-İsfahânî’nin Muĥađarâtü’l-üdebâsının bir bölümüdür. 2. Geschichte der Araber. Araplar’ın tarihi üzerine olup üç cilt halinde Dresden (1832-1840) ve Leipzig’de (1864) basılmıştır. 3. Corani textus arabicus (Leipzig 1834, 1842, 1858). Kur’an metni olup âyetlerin numaraları konusunda müsteşriklerin esas aldıkları nüsha olagelmiştir. 4. Dissertatio de arabicis scriptorum graecorum interpretibus (Meissen 1841). Grekçe eserleri Arapça’ya tercüme edenler hakkındadır. 5. Concordanticae Corani arabicae (Leipzig 1842). Kur’ân-ı Kerîm üzerine yapılan ilk fihrist çalışmasıdır. Muhammed Fuâd Abdülbâkī, el-MuǾcemü’l-müfehres li-elfâži’l-Ķur’ân adlı çalışmasında bu eserden önemli ölçüde faydalanmıştır. 6. Definitiones Sejjidi Sherif Ali Ben Mohammed Dschordschani (Leipzig 1845). Seyyid Şerif el-Cürcânî’nin et-Tarîfât’ının şerhi olan Latince eserde sûfî ıstılahlarına ve genel olarak da felsefî terminolojiye geniş yer verilmiştir. Kitapta ayrıca Muhyiddin İbnü’l-Arabî’nin tasavvuf terimlerine dair küçük bir risâlesi de bulunmaktadır. 7. Lexicon Bibliographicum et Encyclopaedicum a Mustafa Ben Abdallah Katip Jelebi dicto et et nomine Haji Khalfa celebrato (I-VII, London 1835-1858). Kâtib Çelebi’nin Keşfü’ž-žunûn’unun Latince’ye tercümesi olup bir fihristle birlikte Londra’da Oriental Translation Committee tarafından yayımlanmıştır. Her sayfanın üst tarafında Arapça metin, alt tarafında ise tercümesi yer almaktadır. İlk altı cildi Keşfü’ž-žunûn’un tercümesi olan kitabın VII. cildi şahıs indeksiyle alfabetik sıra dışında anılan kitaplar indeksini, nüsha farklarıyla ilgili bilgileri, tashihleri ve ayrıca Kahire’de Ezher, Ebü’z-Zeheb Mehmed Bey ve Şeyhûniyye medreseleri, Şam’da Azmzâde Abdullah Paşa, Halep’te Ahmediyye Medresesi kütüphaneleri, Rodos Kütüphanesi, İstanbul’daki Fâtih, Süleymaniye, Kılıç Ali, Hâfız Ahmed Paşa, Köprülü, Şehid Ali Paşa, Damad İbrâhim Paşa, Yenicami, Beşir Ağa, Âtıf Efendi, Ayasofya, Galatasaray, Nuruosmaniye, Koca Râgıb Paşa, Lâleli, III. Ahmed, Veliyyüddin Efendi, Âşir Efendi, Murad Molla, Sultan Abdülhamid ve Hâlet Efendi kütüphanelerinde bulunan yaklaşık 24.000 adet kitabın fihristlerini ihtiva etmektedir. Keşfü’ž-žunûn’un 1941’de İstanbul’da yapılan baskısında belirtildiği gibi Flügel’in bu çalışması bazı hatalar ihtiva etmektedir. Ancak böylesine büyük ve yazılması zaman isteyen bir eserin tamamen hatasız olması mümkün değildir ve bunlar yalnız Flügel’den değil bir kısmı da Kâtib Çelebi’den ve Flügel’in mukaddimesinde belirttiği gibi çeşitli nüshalardaki yanlışlıklardan kaynaklanmaktadır. 8. Al-Kindi, genannt der Philosoph der Araber (Leipzig 1857). Ya‘kūb b. İshak el-Kindî ile ilgili bir eserdir. 9. Die Classen der hanefischen Rechtsgelehren (Leipzig 1860). 10. Die Krone der Lebensbeschreibungen enthaltend die classe der Hanefiten von Zeinad-Din Kasim İbn Kutlubuga (Leipzig 1862). Hanefî fıkıh âlimlerinin biyografilerini ihtiva eden Kāsım b. Kutluboğa’nın Tâcü’t-terâcim fî ŧabaķāti’l-Ĥanefiyye adlı kitabının neşridir. 11. Mani seine Lehre und seine Schriften (Leipzig 1862). İbnü’n-Nedîm’e ait el-Fihrist’in Mani hakkındaki kısmının Arapça metin, tercüme ve açıklamalarıyla birlikte neşridir. 12. Die grammatischen Schulen der Araber (Leipzig 1862). Basra ve Kûfe gramer ekollerine dairdir. 13. Die arabischen, persischen und türkischen Handschriften der K. K. Hofbibliothek zu Wien (I-III, Wien 1865-1867). Viyana Kraliyet Kütüphanesi’ndeki Arapça, Farsça ve Türkçe yazmaların katalogudur. 14. Kitâbü’l-Fihrist (I-II, Leipzig 1871-1872). İbnü’n-Nedîm’in meşhur eserinin Flügel’in ölümünden hemen sonra J. Rödiger ve A. Müller’in katkılarıyla yapılmış neşridir. 15. “Catalog der arabischen, persischen, türkischen, syrischen und aethiopischen auf der Hof und Staatsbibliothek zu München”. Münih Devlet Kütüphanesi’ndeki Arapça, Farsça, Türkçe, Süryânîce ve Habeşçe el yazmalarının fihristi olan eser Viyana’da Anzeige-Blatt’ta yayımlanmıştır (XLVII, 1-46). 16. “Sojuti’s Leben und Schriften”. Süyûtî’nin hayatı ve eserleri üzerine kaleme alınmış olan eser üç makale halinde Anzeige-Biatt’ta neşredilmiştir (LVIII, 25-40; LIX, 20-36; XCII, 34-60). 17. “Die neuen Erwerbungen orientalischer Handschriften auf der Bibliothek zu Paris”. Paris Bibliothèque Nationale’e yeni sağlanan yazmalar üzerine olup üç makale halinde Anzeige-Blatt’ta yayımlanmıştır (XC, 1-16; XCI, 1-9; XCII, 34-60). 18. “Zuschrift an S. Exc. den Hrn. Grafen Moritz Dietrichstein. Die neu erworbenen orient. Handschriften der K. K. Bibliothek zu Wien”. Viyana Kraliyet Kütüphanesi’ndeki yazmalar hakkındadır ve yine Anzeige-Blatt’ta iki makale halinde neşredilmiştir (XCVII, 1 -31; C, 1-31). BİBLİYOGRAFYA: Keşfü’ž-žunûn (nşr. Şerefettin Yaltkaya), nâşirin mukaddimesi; G. Dugat, “Flügel”, Histoire des orientalistes, Paris 1870, II, 91-100; G. Pfannmüller, Handbuch Der Islam-Literatur, Leipzig 1923, bk. indeks; Ziriklî, el-Alâm, II, 363-364; Necîb el-Akīkī, el-Müsteşriķūn, Kahire 1980, II, 363-364; Mişâl Cühâ, ed-Dirâsâtü’l-Arabiyye ve’l-İslâmiyye fî Ûrûbbâ, Beyrut 1982, s. 192-193; Abdurrahman Bedevî, el-Mevsûatü’l-müsteşriķūn, Beyrut 1984, s. 285-288; Bibliographie der Deutschsprachigen Arabistik und Islamkunde (ed. Fuat Sezgin), Frankfurt 1992, III, 392-395; J. Gildemeister, “Der angebliche Ettseâlibi”, ZDMG, XXXIV/1 (1880), s. 171-172; A. A. von Arne, “Die Divergenzen zwischen den Flügen -und dem Azhar- Koran”, WZKM, LXXVIII (1988), s. 9-21; “Flügel”, TA, XVI, 400; “Flügel”, EAm., XI, 401. cilt: 13; sayfa: 165 (http://www.tdvia.org/dia/ayrmetin.php?idno=130165&idno2=c130089#1)

vazgeçmemek

Переводы Корана на русский язык

Обратившись к истории переводов смыслов Корана на русский язык, мы обнаруживаем, что впервые такой перевод был осуществлен известным деятелем культуры своего времени П. Посниковым по инициативе царя Петра I. Этот перевод, опубликованный в 1716 г., имел большие расхождения с арабским текстом и был выполнен с малоудачного французского перевода Дю Рие (1647). Впоследствии с этого французского перевода было выполнено еще два перевода, появившихся в XVIII веке. Последний из них, напечатанный в 1790 г., принадлежит видному литератору второй половины XVIII века М. И. Веревкину. Его перевод, отмеченный незаурядными литературными достоинствами, оставил заметный след в истории русской литературы. Находясь под впечатлением от этого перевода, Александр Сергеевич Пушкин писал свои знаменитые «Подражания Корану»:

Земля недвижна; неба своды,

Творец, поддержаны тобой,

Да не падут на сушь и воды

И не подавят нас собой.

Зажег ты солнце во вселенной,

Да светит небу и земле,

Как лен, елеем упоенный,

В лампадном светит хрустале.

Творцу молитесь; он могучий:

Он правит ветром; в знойный день

На небо насылает тучи;

Дает земле древесну сень.

Он милосерд: он Магомету

Открыл сияющий Коран,

Да притечем и мы ко свету,

И да падет с очей туман.

Спустя два года появился перевод смыслов Корана, выполненный А. В. Колмаковым (1792) со сравнительно хорошего английского перевода Дж. Сэля. Несколько раньше, в 1787 г., в Петербурге было осуществлено первое в России издание арабского текста Корана. Исполненное по поручению Екатерины II, оно за короткий промежуток до 1798 г. было переиздано пять раз.

Во второй половине XIX века пользовался популярностью перевод Корана, сделанный К. Николаевым с французского перевода ориенталиста А. Б. Биберстейна-Казимирского и выдержавший ряд изданий вплоть до начала XX века (Москва, 1864, 1865, 1876, 1880, 1901). Все эти переводы носили «просветительский» характер и не имели научного значения, потому что были выполнены неспециалистами и не с подлинника, а с европейских переводов, в свою очередь не всегда в достаточной степени авторитетных. Тем не менее, они сыграли свою положительную роль, дав возможность русскому читателю непосредственно познакомиться с писанием Аллаха и способствуя устранению бытовавших подчас нелепых представлений о Коране и образе жизни мусульман.

В 70-х годах XIX века почти одновременно и независимо друг от друга были сделаны два перевода смыслов Корана на русский язык, на этот раз уже с арабского языка. Автором одного из них был генерал Д. Н. Богуславский, пристав при Шамиле во время его пребывания в Калуге, получивший основательную востоковедную подготовку и многие годы проведший на русской дипломатической службе в Стамбуле. Однако ему так и не удалось увидеть издание своего труда – его перевод был опубликован лишь в конце XX века в Турции. По свидетельству академика Крачковского, автор широко использовал турецкую религиозную литературу и комментарии к Корану. Это подтверждается тем, что перевод дополнен интересными комментариями и замечаниями, взятыми из многочисленной богословской литературы. Несмотря на это обстоятельство, перевод Богуславского не лишен неточностей и даже грубых ошибок, которые, тем не менее, не умаляют его значимости и пользы даже сегодня.

Другой перевод, вышедший в свет в 1878 г., принадлежал известному казанскому востоковеду и миссионеру Г. С. Саблукову. Он был переиздан в 1894 и 1907 гг. (с параллельным арабским текстом), но, тем не менее, уже вскоре стал библиографической редкостью. Спустя много лет он был еще раз издан в Москве (1990) и Каире (1993). Именно этот перевод на протяжении почти столетия удовлетворял нужды науки и разнообразные запросы русскоязычного общества. Он имел множество преимуществ над предыдущими переводами, но обладал выраженными недостатками. Вот как оценили этот перевод русские востоковеды В. И. Беляев и П. А. Грязневич: «Этому переводу, заслужившему положительные отзывы В. Р. Розена, а позднее – И. Ю. Крачковского, на протяжении почти столетия суждено было удовлетворять и нужды науки и разнообразные запросы русского общества. Однако с течением времени недостатки и отрицательные стороны почтенного перевода Г. С. Саблукова ощущались все сильнее каждым, кто к нему обращался. Для арабиста ясны были его многочисленные неточности. Для неспециалиста местами он был трудно читаем из-за особенностей русского языка перевода, перегруженного архаизмами, и зачастую из-за темноты выражений, не позволявшей добраться до обычного смысла; последнее заставляло даже ставить вопрос, понимал ли сам переводчик то, что он хотел передать в переводе».¹

Далее говорится: «К тому же в его переводе имелись специфические выражения, присущие христианской литературе и возникшие в процессе переводов на русский язык Библии и Евангелия. Будучи закрепленными в печатном переводе Корана, они могли вызвать у неподготовленного читателя ассоциации, далекие от идеологии ислама, и создать искаженное представление об идейном содержании этого памятника».²

В 1921 г. известный русский востоковед И. Ю. Крачковский начал систематическую работу по переводу смыслов Корана на русский язык. Его труд коренным образом отличался от переводов его предшественников. И если в XIX веке переводы смыслов Корана на русский язык испытывали на себе заметное богословское влияние, то перевод смыслов академика И. Ю. Крачковского испытал на себе влияние политики, атеизма, материализма.

В предисловии к этому труду русские востоковеды В. И. Беляев и П. А. Грязневич писали: «Особенностью исследований И. Ю. Крачковского по Корану явился его подход к нему как к литературному памятнику, первому крупному памятнику арабской литературы, написанному прозой. В этом смысле его исследование шло новыми путями, когда он отказывался рассматривать Коран как преимущественно религиозно-философский и законодательный памятник; это вызвало принципиальное изменение в методике его перевода. И. Ю. Крачковский поставил своей целью дать адекватный литературный перевод текста Корана, освободив его от традиционных толкований и подойдя к нему как памятнику своей эпохи и своей среды, использовав все последние достижения научного исламоведения».¹

Далее говорится: «Однако целый ряд обстоятельств помешал И. Ю. Крачковскому полностью осуществить задуманную им работу. Окончательная редакция перевода не была завершена, а обширный подготовительный материал не был целиком реализован. Самый текст перевода остался литературно необработанным, местами сохраняя форму подстрочника».²

Доктор исторических наук Т. А. Шумовский писал: «Изданный трижды (Москва, 1963, 1986, 1990) новейший русский перевод Корана, выполненный академиком И. Ю. Крачковским, страдает многочисленными погрешностями. Сверка текста Крачковского с арабским подлинником выявила 505 случаев неверного перевода отдельных стихов, 184 случая прямого нарушения смысла. Налицо употребление неологизмов (108 случаев), недопустимых в языке средневекового памятника, провинциализмов (33 случая), противопоказанных серьезному переводу. Обращает на себя внимание небрежность, по временам доходящая до прямой неряшливости. Например, арабское «джинн» переводится то как «джинны» (сура 41, стих 29), то как «гений» (сура 41, стих 24). На всем переводе лежит печать спешки, мешавшая академику при подготовке столь ответственной рукописи с особенной тщательностью проверить свои знания по словарям».¹

Далее говорится: «Крачковский перевел Коран буквально – без оглядки на грамматику, строй языка и дух памятника, механически подставляя вместо каждого арабского слова его русское значение. В результате возникли мертворожденные страницы, не дающие истинного представления о всемирно-историческом произведении, чье слово живет уже около четырнадцати столетий».²

Несмотря на критическую оценку многих востоковедов, перевод академика Крачковского положил начало новой эпохе в истории переводов Корана на русский язык. Крачковскому удалось точно передать смысл большинства коранических аятов, что облегчило работу его последователям, и можно с уверенностью сказать, что все последующие переводчики Корана на русский язык регулярно обращались к его труду.

Одним из них был доктор исторических наук Т. А. Шумовский, выполнивший стихотворный перевод Корана на русский язык, опубликованный в 1995 г. В предисловии к своему переводу, он писал: «В этом переводе не следует искать пословного воспроизведения памятника: относительно к рифмованному тексту такое действие невозможно; один из крупнейших русских переводчиков М. Л. Лозинский уподоблял подобную задачу «квадратуре круга». Но каждая мысль Корана развернуто, тщательно и отчетливо передана в этой книге богатыми средствами русского языка».¹

К сожалению, автору не удалось достичь поставленной цели, поскольку его перевод содержит в себе огромное количество ошибок, порожденных неосведомленностью об основных мусульманских воззрениях и религиозных предписаниях. Шумовский абсолютно не придавал значения тому, что коранические откровения являются не простыми повествованиями, а основой мусульманских воззрений и мусульманского законодательства.

До него попытку передать чудесный коранический стиль посредством высоко пафосного стиха предприняла В. Порохова. Русскоязычные читатели, разочарованные переводом смыслов Крачковского, с большой радостью встретили новый перевод смыслов Корана, выполненный на литературно-грамотном русском языке и впервые опубликованный в 1991 г. При работе над своим трудом В. Порохова использовала классические мусульманские толкования Ибн Джарира ат-Табари и Ибн Касира, современное толкование Сейида Кутба, а также комментарии Абдуллаха Йусуфа Али на английском языке. Однако желание сделать перевод красивым и привлекательным часто мешало автору передать точный смысл коранических аятов, а невнимательное и порой небрежное отношение к точному значению отдельных слов повлекло за собой большое количество идеологических и шариатских ошибок. Кроме того, очень часто переводчица позволяла себе истолковывать коранические аяты вопреки всем ранним мусульманским толкованиям. И хотя русскоязычные читатели, не знающие арабского языка и основ мусульманской религии, положительно отозвались о ее переводе смыслов Корана, многочисленные грубые ошибки не позволяют признать ее труд соответствующим требованиям русскоязычных богословов.

Гораздо более достоверным переводом смыслов Корана на русский язык является перевод профессора М.-Н. О. Османова, которому помогала группа из одиннадцати российских востоковедов и исламоведов. Глубоко изучив преимущества и недостатки предыдущих переводчиков, они сумели найти самый верный стиль перевода смыслов Корана на русский язык. При работе над этим трудом были использованы толкования Ибн Джарира ат-Табари, аль-Байдави, аль-Куртуби, Ибн Касира, ар-Рази и многих других мусульманских богословов, а также свыше десяти различных переводов Корана на русский, английский, французский, немецкий и фарсидский языки. Перевод смыслов аятов был дополнен полезными комментариями, которые во многом опирались на ранние мусульманские толкования. Однако ошибочные взгляды авторов этого перевода также не позволили им уберечься от некоторых идеологических и шариатских ошибок. Несмотря на это, перевод профессора М.-Н. О. Османова был самым удачным переводом смыслов Корана конца XX века, который можно было цитировать при переводе исламской литературы. Переводы Саблукова и Пороховой, которые также были широко распространены среди русскоязычных читателей, для этого не подходили, потому что они были ненаучными.

В 1999 г. был опубликован еще один перевод смыслов Корана на русский язык, авторами которого были профессор Абд ас-Салам аль-Манси и доктор Сумейа аль-Афифи. Этот перевод лишь немного отличался от перевода академика Крачковского, однако был дополнен богатыми и интересными комментариями. Недостаток этих комментариев состоял в том, что их составители практически игнорировали ранние мусульманские толкования и воспользовались главным образом толкованиями и комментариями Сейида Кутба, аль-Маудуди, ас-Сыддики, Абдуллаха Йусуфа Али, ад-Дарйабади и других поздних комментаторов. Выраженные литературные недостатки этого перевода определялись его родством с переводом Крачковского, который не получил окончательной научной и литературной формы. Однако эти недостатки зачастую компенсировались комментариями к переводу. Еще одним значительным недостатком этого многотомного труда были идеологические ошибки, порожденными ошибочными воззрениями переводчиков, противоречащими воззрениями ранних мусульман.

В 2000 г. вышел в свет перевод Корана, осуществленный Ч. Г. Гусейновым. Автор выполнил перевод с огузского перевода средневекового ученого Ибн Гасана, который расставил коранические суры по мере их ниспослания. Отсутствие у автора глубоких познаний в области религии сильно отразилось на его переводе и предисловии к нему, в котором Ч. Гусейнов повторил христианское заблуждение о том, что люди созданы по образу Бога и Его подобию. А еще раньше он успел несправедливо и необоснованно раскритиковать сподвижников за то, что они не расположили коранические откровения в хронологическом порядке, заявив, что этот поступок затруднил восприятие Корана и исказил «сокрытый и неподвластный разумению нашему смысл явленного».¹

После такого сурового обвинения на страницах своего перевода Ч. Гусейнов сам не раз отступил от очевидного смысла аятов и высказал ошибочные суждения, явно противоречащие основам мусульманской веры. Удачно переведенные выражения в его работе чередуются с отрывками, смысл которых искажен или даже полностью утерян. На всем труде лежит печать эмоциональности автора, и без труда ощущается его стремление передать читателю возвышенность коранического слога – стремление, которое часто побуждало его жертвовать точными значениями коранических откровений. И хотя этот труд легко читается и удобен для восприятия, его трудно поставить в один ряд с переводами, выполненными с арабского языка. Незнание основных постулатов Ислама и тонкостей шариата и осуществление перевода с огузского наречия – это, пожалуй, основные причины появления в нем великого множества ошибок и несоответствий с комментариями авторитетных богословов.

Огромный научный интерес представляет собой неопубликованный до сих пор перевод Б. Я. Шидфар. Автор приняла во внимание многие из упущений своих предшественников и сумела правильно передать смысл многих аятов, которые оказались «камнем преткновения» для предыдущих переводчиков Корана. Однако она тоже допускала погрешности при передаче смысла некоторых божественных качеств и другие ошибки, без которых не обходится ни один человеческий труд. В целом же, перевод аятов Шидфар заслуживает такой же высокой оценки, как и перевод, выполненный профессором Османовым.

Так обстояли дела с переводами смыслов Корана на русский язык до недавнего времени. Эти обстоятельства обязывали русскоязычных знатоков арабского языка и богословия приступить к переводу смыслов Корана, в котором важное место уделялось бы исправлению идеологических и шариатских ошибок, допущенных авторами предыдущих переводов. Подобные ошибки не только мешают людям познавать истину, но и позволяют противникам религии Аллаха и еретикам обосновывать свои ошибочные взгляды в дискуссиях с теми, кто не осведомлен об истинном смысле коранических откровений.

Принимая во внимание эти обстоятельства, я посоветовался с богобоязненными богословами и начал работу над подготовкой нового перевода смыслов Корана, дополнив его толкованием выдающегося богослова, шейха Абд ар-Рахмана б. Насира ас-Саади.

В предисловии к первому изданию этого перевода говорится: «Я не ставил перед собой цель создать принципи­ально новый перевод, поскольку русскоязычные мусульмане и люди, интересующиеся исламским наследием, нуждаются не столько в результатах творческих поисков переводчиков, сколько в познании истинного смысла Писания Аллаха. При­нимая во внимание это обстоятельство, я решил проанализи­ровать труды моих предшественников и использовать все по­ложительные достижения предыдущих переводчиков смыслов Корана на русский язык.

Тщательно изучив переводы смыслов священного Ко­рана на русский язык академика Крачковского, профессора Османова, доктора Саблукова и доктора Пороховой, я пришел к выводу, что наиболее удачным из них является перевод про­фессора Османова, который нашел правильный стиль перево­да смыслов коранических откровений. Но несмотря на это, наиболее точным был перевод академика Крачковского, огром­ным недостатком которого является то, что он представляет собой черновой, стилистически необработанный материал. Именно эти два перевода легли в основу труда, над которым я работал в течение последующих пяти лет.

Приступив к работе, я поставил перед собой несколько основных задач. Прежде всего, я хотел сохранить в новом пе­реводе правильные мусульманские воззрения, которые испо­ведовали сподвижники Пророка Мухаммада и праведные му­сульманские богословы после них. Я стремился не отступать от арабского текста Корана и сделать перевод доступным для русскоязычных читателей и пригодным для цитирования в теологической литературе. Для достижения этой цели я по мере возможностей предлагал читателям одинаковые перево­ды повторяющихся коранических выражений и теологических терминов. Особое внимание я уделял тому, какие выводы мо­гут сделать читатели, не знакомые с мусульманской теологи­ческой литературой, из перевода смыслов, и тому, насколько эти выводы соответствуют тем, которые можно сделать из ко­ранических аятов на арабском языке. При переводе смыслов тех аятов, которые были переведены предыдущими авторами, на мой взгляд, идеально, я нередко использовал предложенные ими версии.

При переводе смыслов некоторых аятов я приводил аль­тернативные переводы, опирающиеся на различные достовер­ные толкования коранических откровений. А при переводе смыслов тех аятов, которые могут быть неправильно поняты читателями, я дополнял перевод необходимыми комментари­ями, взятыми из толкований авторитетных мусульманских бо­гословов.

Учитывая важность праведных мусульманских воззрений, касающихся прекрасных имен и возвышенных качеств Аллаха, я стремился передать их истинное значение и избегал упоминания любых толкований, противоречащих принципам арабского языка и несовместимых с лексическими значениями коранических слов. При переводе смыслов прекрасных имен и качеств Аллаха я не подчеркивал их совершенство и превосходство над соответствующими качествами творений, поскольку в арабском языке звучание и написание некоторых бо­жественных имен и качеств совпадают со звучанием и написа­нием качеств творений, хотя это совершенно не означает того, что качества Всевышнего Аллаха подобны качествам творе­ний».

При работе над этим переводом я использовал различ­ные толковые словари арабского языка и регулярно обращался к толкованиям «аль-Джами ли Ахкам аль-Куран» имама Му­хаммада аль-Куртуби, «Тафсир аль-Куран аль-Азим» имама Исмаила ибн Касира, «Тафсир аль-Имамейн аль-Джалалейн» имамов Джалал ад-Дина аль-Махалли и Джалал ад-Дина ас-Суйути, «Фатх аль-Кадир» имама Мухаммада аш-Шаукани и другим авторитетным толкованиям священного Корана. Я так­же пользовался смысловым переводом священного Корана на английский язык, авторами которого являются доктор Мухам­мад Таки ад-Дин аль-Хиляли и доктор Мухаммад Мухсин Хан, смысловым переводом Корана на азербайджанский язык, вы­полненным академиком Буниятовым и профессором Мамеда­лиевым, и смысловым переводом Корана на турецкий язык, осуществленным группой переводчиков под руководством про­фессора Озека и профессора Карамана.

Я очень надеюсь, что Аллах сделает этот перевод полезным для мусульман и для каждого, кто стремится ознакомиться с писанием Всевышнего, хотя мне совершенно ясно, что для достижения этой цели понадобится длительная редакция и поддержка праведных богословов, в особенности, говорящих на русском языке. В этой связи я прошу Аллаха простить мне ошибки и упущения, избежать которых невозможно при переводе смыслов Корана, прошу снисходительности читателей и надеюсь на понимание со стороны тех, кто изучает мусульманское богословие и арабский язык и в полной мере осознает те трудности, порой непреодолимые, которые возникают при работе над переводом Корана. И, конечно же, я выражаю искреннюю благодарность и признательность всем предыдущим переводчикам Корана на русский язык за тот огромный вклад, который они внесли в дело распространения света Аллаха и донесения истины до всех народов, говорящих на великом русском языке. kaynak:

http://rudocs.exdat.com

http://e-minbar.com/way-to-quran/perevody-korana/perevody-korana-na-russkij-yazyk